Василий Суров: «Мы воевали не за ордена»

Василий Сергеевич Суров родился 6 марта 1923 года. Ветеран Великой Отечественной войны. Имеет Орден Отечественной войны 2-й степени, медаль «За боевые заслуги». После войны награждён Орденом «Знак Почёта», у него 24 медали, в том числе за освобождение Чехословакии и города Праги.

Василий Сергеевич участвовал во многих решающих сражениях Великой Отечественной войны: воевал на Курской дуге, форсировал Днепр, освобождал Западную Украину, Польшу, дошел до Берлина. Весть о победе застала Сурова на пути в Прагу. Все войну он прослужил в одной части: в 323-м минометном гвардейском полку — известном как полк реактивной артиллерии «Катюш». 

Василий Сергеевич Суров – почетный житель района Хамовники, ветеран Великой Отечественной войны, автор многочисленных книг о войне, заслуженный работник культуры РФ. В октябре 2014 года стал лауреатом премии «Общественное признание» ЦАО.

Накануне Дня памяти и скорби с Василием Сергеевичем пообщалась корреспондент «ТВ БРИКС» Ольга Бубнова. С ней ветеран войны поделился воспоминаниями.

Когда началась война, я был учеником девятого класса 659-й московской школы. Был я секретарем комсомольской организации.

На пятый день войны мы собрались вечером в школе. К нам пришел Золтин, это ответственный работник райкома ВКП(б), тогда КПСС еще не было. Пришел к нам, обвел своим взором весь зал, человек нас было пятьдесят-шестьдесят, наверное, и сказал: «Ребята, вопрос стоит так. Быть или не быть Советскому Союзу».

Ну, что ты! Конечно, быть. Задание архиважное. Завтра мы с вами должны поехать под  Москву и будем копать могилу Гитлеру. Ну, это задание всем по душе было. Копать могилу Гитлеру мы все были готовы.

На другой день мы с песнями идем на Рижский вокзал. Приходим, там уже готовы вагоны товарные. Погрузились в состав и поехали. На третий день мы, наконец, подъехали к городу Вязьма, это уже Смоленская область, высадились там, там нужно было копать противотанковые рвы. Вот это и была «могила Гитлера».

Труд был ужасно тяжелый, но тяжелее всего было ночью. Потому что ночью немцы летели бомбить Москву. Наш город. Там наши родители, там наши братья, сестры. Живы они, не живы – ничего не знаем. Только слышим – эшелон за эшелоном самолетов идет над нами. Страшно переживали.

Однажды появился какой-то паренек из Москвы, видно, дезертир. Приехал, значит, туда, мы его сразу: «Ну, что, Москва?»

- А вы где живете?

- Ну, у Белорусского вокзала.

- О, там ни одного дома не осталось.

Все, говорит, разбомбили немцы. Совсем мы, так сказать, уже были в панике. Но ненадолго. Потому что немцы уже взяли Смоленск,  взяли Вязьму, и мы оказались в зоне боевых действий.

Из Москвы пришел приказ: «Немедленно вернуть школьников в Москву». И пешком мы отправились до Москвы. Стерли ноги, тяжело очень было идти. И за два дня все-таки мы добрались до Москвы. Приходим домой, ну, слава Богу, дома наши целы.

Ленинградское шоссе все приготовлено к боям. Но когда мы уже были там, мы с ребятами условились. Как только мы могилу Гитлеру выкопаем, сразу пойдем в военкомат и будем проситься на фронт. И девочки с нами говорят – мы тоже с вами пойдем. Будем зенитчицами, будем сбивать самолеты. И вот в таком состоянии мы пришли в Москву.

На другой день все отправились в военкомат. Приходим в военкомат, нас не пустили туда, военный комиссар сам вышел к нам навстречу, спустился.

- Ребята, а сколько вам лет?

Ну, говорим, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать. Несколько человек было семнадцатилетних. Он улыбнулся. Война, говорит, будет долгая, вы еще повоюете. А пока идите-ка на военные заводы. И мы сразу отправились на заводы.

Начали с Первого авиационного завода имени Сталина. Но работать за станком пришлось очень мало, потому что нас всех сделали одновременно пожарными. А немцы бомбили Москву уже в сентябре-октябре месяце не только ночью, но и днем. Приходим на завод, нам объявляют – военная тревога, «пожарники» – на крышу.

Мы выбираемся на крышу, там надо было гасить «зажигалки». Одновременно зенитчики стреляли по самолетам, летели осколки. Это страшное зрелище было. Несколько человек у нас осколками ранило, прямо в больницу их... Вот так мы всю осень воевали.

А в один день, тоже в восемь утра, прихожу на работу, мне говорят – иди к Степанову. Это начальник мастерской. Он выписывает командировки. Суров Василий Сергеевич – так меня обозвали - направляешься в город Куйбышев, на 610 авиазавод. Погрузили нас, многие семьями уезжали. Это большая ошибка была с их стороны. Но я-то – один. Мне даже легче было. Поехали в Куйбышев. Ехали ни много ни мало – 28 суток. Представляете – плацкартный вагон. Как сельди в бочке, в этом вагоне.

Ехать 28 суток пришлось потому, что танки, орудия везли, а мы стояли, пропускали, стояли буквально сутками. Мечта была у всех одна: приедем в Куйбышев, сразу поселят нас в общежитие, бросим вещи свои и тут же побежим в баню. Такая мечта была, законная мечта.

Но поезд в Куйбышеве не остановился, проехал прямо на станцию Безымянка. Это километров десять от Куйбышева. Приехали туда, там на станции Большая Безымянка нас встретил представитель завода. И говорит: «Товарищи, мы сейчас занимаемся вашим устройством, а пока поживите вот здесь, в зале ожидания. Бросьте свои вещи, назначьте дежурных, а сами – вот, на завод».

Завод - он стоит, показали, километра полтора от станции Большая Безымянка. Большие корпуса. Так мы и сделали. Приходим на завод, нас отправляют прямо в отдел кадров. Там забрали все наши документы, все продумано было в деталях. Паспорта, все отобрали совершенно и выдали нам картонки такие. Я получил картонку номер 2018. Вот с этой картонкой я пришел на завод, прямо в цех.

А цех какой был - земля, только стены, и все. Холодрыга, потому что это декабрь месяц был уже, холодно. Значит, мы сжигаем ящики от оборудования, костер прямо в центре зала, снимаем станки с платформ, везем волоком в цех, ставим и уже начинаем работать.

А в «Катюшу» попал я так. Военкоматы тоже работали. Прислали нам повестки. Я с удовольствием хотел идти воевать. Потому что у меня уже два брата погибли под Москвой, один был ополченец, другой был сапером. А у меня получилось так. Значит, военкомат присылает повестки. Иду в отдел кадров. Вот повестка, давайте мне паспорт мой. Нет, идите, работайте. Когда будет нужно, мы сами вас отправим на фронт.

Мы понадобились только осенью сорок второго года. Когда развернулись бои под Сталинградом. Вот так я попал на войну. Так началась моя военная жизнь. Нас восемнадцать человек отобрали в войска «Катюш».

Привезли в Москву, в Сокольники, там в парке располагался наш полк, гвардейский минометный. Сразу нам дали гвардейские значки, вот, у меня знак есть. Заряжающими нас всех взяли. И поехали воевать в «Катюшах». Это уже была московская битва, вот здесь мы давали первые залпы под Звенигородом. Первые залпы давали здесь, под Москвой, а потом направили нас на Курскую дугу.

Там войск наших было видимо-невидимо, очень много войск было. И танкисты там были, и пехотинцы, артиллеристы, и много было полков «Катюш». Там и жили, в ночь на пятое июля, как сейчас помню, нам, во-первых, показывали кинофильм «Свинарка и пастух», хороший фильм. Слухачи, это те, которые сидели слушали – как услышат самолет немецкий, сразу команда «Воздух!», прекращали показ этого фильма. Эта команда раз десять повторялась. Никак фильм нам показать полностью так и не могли.

Потом, наконец, часа в три ночи отправились мы отдохнуть немножко, а в пять утра команда «По машинам!», и мы отправились воевать. На Северный фланг отправили наш полк. Вон там вы воевали. Это была уже битва на Курской дуге у нас. На самом деле были участки, где немцы не продвинулись даже на один метр. Вот на таком участке повезло мне, участвовал наш полк.

Как только немцы переходили в наступление, моментально наши разведчики подавали команду: «По немецко-фашисткой «сволочи», залпом – огонь!». И наши «Катюши» били по тому квадрату, куда заходили немцы. И моментально, там техника была немецкая, танк «тигр» обычно впереди шел, за ним легкие танки, а там пехота, все это превращалось в груду металла. И сотни убитых немцев. Атака закончилась.

Через несколько часов – новая атака, тот же результат. Потом на следующий день атаки, и все эти атаки мы отбивали. Так что немцы там ничего не могли сделать. Курская битва победоносно завершилась, дальше мы воевали сразу, сходу форсировали Днепр. Там тоже были тяжелые бои. Но там уже немножко полегче было, потому что немцы так были напуганы окружением под Сталинградом, что они боялись, что мы их окружим в Киеве.

И в Киеве мы действительно обошли их с севера и с юга, и они сами ушли. И вот мы боями освободили нашу территорию, освобождали Польшу, воевали, большие бои были на Сандомирском плацдарме, там были бои, и вышли на границу с Германией. И там установились.

Стоим неделю, две недели, месяц стоим. В чем дело, понять не можем. Ну, мы-то солдаты, понятно, мы не могли понять, в чем дело. Но и офицеры не знали, почему мы стоим.

А на самом деле положение было такое. Гитлер понял, что на Восточном фронте у него ничего не получается. Тогда он решил лучшие свои дивизии бросить против союзников наших. А они уже открыли второй фронт. И там, в Арде́ннах, были окружены английские и американские дивизии. Положение там у них было «аховое».

И вот тогда поступила команда перейти границу, и мы ее перешли. Это было шестого или седьмого февраля 45-го года. Очень хотелось отомстить немцам за слезы наших матерей, в буквальном смысле этого слова. Но немцы отступают, мы ежедневно освобождали четыре-пять городов. И уже в мае месяце мы были на окраине Берлина. Катюши наши были наведены, куда надо, очень хотелось дать залп по Берлину, но опять команды нету, без команды мы не можем. Стоим, прибегают наши солдаты и говорят: слушай, там немец что-то болтает. Вроде, говорит, война закончилась. Иди, говорит, узнай у него.

Ну, побежали мы к этому немцу, открываю дверь, он мне говорит по-немецки: я слышал, что выступал ваш Калинин и сказал, что подписан акт о безоговорочной капитуляции.

Мы бежим, я говорю Красноленскому, заместитель командира полка у нас был, говорю ему, что война закончилась вроде бы. Вот так мы узнали о Победе. Ну, воевали мы не за ордена, конечно. За детей и внуков. Ордена – это все второстепенное. Главное, что я получил за эту войну, что вот перед школьниками выступаю сейчас, рассказываю про войну, отвечаю на их вопросы. Стараюсь их убедить.

А убеждать их не надо, что если случится такое, не дай Бог, то им тоже придется защищать нашу Родину, воевать там. И я убежден, что они будут воевать так же, как воевали мы. Во всяком случае, не хуже. А мы воевали не за ордена. А за детей и внуков. Не зря мы воевали. У нас хорошие дети.